Дело о смертоносной игрушке [= Дело о жадном дедуле ] - Эрл Стенли Гарднер

Нельсон принял присягу, заявил, что работает заместителемкоронера. Он обыскал карманы Мервина Селкирка, когда тело привезли в морг.Часть билета на самолет, идентифицированная предыдущей свидетельницей, лежала вправом внутреннем кармане пиджака Мервина Селкирка.

– Вы можете проводить перекрестный допрос, – обратилсязаместитель окружного прокурора к Мейсону.

– У меня нет вопросов, – ответил адвокат.

К судье Кенту подошел бейлиф и прошептал ему что-то на ухо.

Мейсон воспользовался минутной остановкой слушания и сноваповернулся к Норде Эллисон.

– Вы в ту ночь выпускали сумочку из рук? – спросил он.

– Насколько я помню – нет.

Мейсон нахмурился.

– Вам придется объяснять, как ваш билет оказался в карманеМервина Селкирка, причем объяснения должны быть убедительными. Пока судья Кентна нашей стороне. Он готов прекратить дело против вас, поскольку представленныена настоящий момент доказательства неубедительны. На него не оказал заметноговпечатления тот факт, что пистолет нашли у вас под подушкой. Однако ситуация сбилетом сильно меняет дело.

Судья Кент обвел зал глазами.

– Господа! – сказал он. – Я прошу господина заместителяокружного прокурора и мистера Мейсона собраться на совещание у меня в кабинете.В связи с рассмотрением настоящего дела возник один вопрос, который следуетобсудить ограниченному числу лиц и не при полном зале суда. Я заверяю представителейобеих сторон, что сложились крайне необычные обстоятельства. Суд объявляетперерыв до двух часов. Мистер Маршалл и мистер Мейсон, пожалуйста, проследуйтев мой кабинет.

К Норде Эллисон подошла одетая в полицейскую формуженщина-конвоир.

– Подумайте насчет билета, – обратился Мейсон к своейклиентке. – Что-то здесь странное, должно же быть какое-то объяснение…Постойте! Вы приехали с чемоданом?

– Да.

– Вы сдавали его в багаж?

– Да.

– Авиакомпании иногда подклеивают багажную квитанцию к внутреннейчасти билета. Как было в вашем случае?

– Ну… кажется, именно так.

– А когда вы прилетели в Лос-Анджелес, вас встречали ЛоррейнДженнингс с мужем?

– Да.

– Значит, вы дали Бартону Дженнингсу багажную квитанцию,чтобы он взял ваш чемодан?

– Не Бартону Дженнингсу, – поправила она, – а Лоррейн.Бартон, насколько я помню, направился к машине, а Лоррейн попросила у меняквитанцию. Кажется, я оторвала ее от билета и протянула ей… а может, она взялаее вместе с корешком билета… Не помню.

– Пожалуйста, обдумайте все на досуге как следует. Корешокбилета каким-то образом оказался у Мервина Селкирка. Вам придется даватьпоказания и рассказать, как это произошло.

– Но я действительно не помню, мистер Мейсон. У менявпечатление, что я оторвала багажную квитанцию, а корешок билета оставила всумочке. Я… по-моему, так оно и было.

– Послушайте, – сердито сказал Мейсон. – В таком деле недолжно быть неопределенности. Если вы вообще ничего не помните об этом, то япопытаюсь убедить судью Кента, что вы вручили корешок Бартону Дженнингсу, чтобыон забрал ваш чемодан, и тогда пусть Бартон Дженнингс объясняет, что случилосьс этим корешком: потерял он его, выбросил или опустил в карман. Однако…

– Нет, – перебила Норда Эллисон уверенно. – Чем больше ядумаю об этом, тем сильнее убеждаюсь, что я оторвала багажную квитанцию ипротянула ее Лоррейн Дженнингс. Ее муж отправился к машине, а Лоррейн заняласьмоим багажом. Я помню, что она стояла рядом с моим чемоданом, когда подъехалБартон Дженнингс на машине. Носильщик донес чемодан до машины, а Дженнингс далему на чай. Я положила корешок билета к себе в сумочку.

– Ладно, еще раз обдумайте все во время перерыва, – велелМейсон. – Мне нужно идти к судье Кенту. Не знаю, что он задумал. Наверное,произошло что-то важное, иначе он не стал бы вызывать нас с заместителемпрокурора на подобное совещание.

Мейсон толкнул дверь кабинета судьи Кента и вошел.

Манли Маршалл стоял у окна. Судья Кент сидел за своимогромным письменным столом. Справа от него расположился Хорас Ливермор Селкирк.

– Проходите, мистер Мейсон, – пригласил судья Кент. –Садитесь. И вы, мистер Маршалл. Мое внимание было привлечено к определенномуаспекту этого дела, который, как я считаю, требует обсуждения узким кругомучастников, причем без фиксирования в протоколе.

Мейсон опустился на стул. Манли Маршалл последовал егопримеру.

Судья Кент посмотрел на часы.

– Я позвонил окружному прокурору, мистеру ГамильтонуБергеру, и попросил его также присутствовать во время нашей беседы. Он скородолжен приехать…

Дверь распахнулась, и на пороге появился запыхавшийсяГамильтон Бергер.

– Добрый день, судья Кент, – поздоровался он.

– Добрый день, мистер Бергер. Вы знакомы с мистером ХорасомЛивермором Селкирком?

Селкирк встал со стула и протянул руку окружному прокурору.

– Очень рад, мистер Бергер.

– Мне прежде не доводилось лично встречаться с мистеромСелкирком, – Бергер, пожимая руку банкиру, просиял широчайшей из своих улыбок,– но я много раз видел его на различных презентациях, слышал его выступление наодном из банкетов. Как поживаете, мистер Селкирк? Очень рад познакомиться.Очень рад.

– Садитесь, господа, – предложил судья Кент. – У мистераСелкирка имеется важная информация по поводу рассматриваемого нами дела.Обстоятельства таковы, что я посчитал необходимым выслушать то, что намеренсказать мистер Селкирк, не в полном зале суда. Я думаю, вы согласитесь, чтожурналистам не нужно знать, о чем здесь будет говориться.

Бергер кивнул Перри Мейсону и сел. Хорас Селкирк откашлялся.

– Насколько вам известно, господа, я – отец МервинаСелкирка, жертвы преступления, о котором идет речь на слушании. Я такжеприхожусь дедом Роберту Селкирку, семилетнему сыну Мервина. В настоящий моментРоберт – последний из рода Селкирков. Мервин был моим единственным сыном, аРоберт – его единственный ребенок.

Последовало молчание.

– При сложившихся обстоятельствах, – продолжал ХорасСелкирк, – Роберт – мой единственный наследник. Мать Роберта развелась с моимсыном, Мервином Селкирком, и вышла замуж за Бартона Дженнингса. Я считаю этуженщину изворотливой, беспринципной и коварной. Она знает, что, скорее всего, яумру прежде, чем Роберт достигнет совершеннолетия. Она также понимает, что, какединственный законный опекун Роберта, она получит определенные прерогативы ипреимущества и, более того, играя на симпатиях Роберта и его естественной любвик матери, в результате получит и материальные блага, независимо от тех мер,которые я приму, чтобы оградить от нее свое имущество. Я, конечно, в состояниине дать ей запустить лапы в мои богатства, но Роберт впечатлительный мальчик, аего привязанности очень сильны.